Гамлет или Румата и с какой стороны зрительный зал?

… режиссуре и взаимоотношениях с режиссером, поиске ответов внутри и снаружи, контакте с залом

В.: Насколько актуальным для вас является противопоставление режиссерского и вашего собственного видения? Является ли для вас проблемой авторитарный режиссер?

Александра Лосева, актриса, режиссер и сценарист театра «Буффон»

На фото - презентация альманаха-перформанса Alpha Centauri. Фото из личного архива Александры Лосевой.

Это миф, на самом деле. Я с разными режиссерами работала, и одни были такими, как Рязанов, который, как о нем рассказывают, позволяет актерам жить своей жизнью, и они зачастую делают лучше, чем придумал режиссер, а другие требовали, чтобы я ни на йоту не отходила от текста, повернуть голову вот так, поставить ногу вот так. Но ты все равно вкладываешь в это свое. Это неправда, что «авторитарный режиссер» не дает ничего делать. Вы произносите текст, не он. Вот если бы он сказал: «Так, вышли все отсюда, я сам все сыграю», – вот это был бы режиссер, который не дает никому ничего сделать. Но вы выходите на сцену, и вы играете этих персонажей. Он дает вам направление, – жестко, допустим, – он указывает вам путь, иди этой дорогой, а не другой, и нигде не сворачивай, а то ноги выдерну, – ну он имеет на это право, он – режиссер, в конце концов. Может быть, он знает лучше. Но играете вы. К тому же, если режиссер умный человек, он к каждому актеру найдет свой подход и будет работать с ним так, как нужно именно ему, – с кем-то более жестко, а кому-то давая больше свободы и возможностей самостоятельно работать над персонажем.

Артур Зайцев, актер, поэт

Фото из личного архива Артура Зайцева

Были случаи, когда я видел свою роль иначе, чем режиссер, но режиссер – это как бог, и он принимает решение на сцене. Надо его слушать, надо на него положиться. Потому что, если не доверяешь ему, то надо бросать это дело к чертям. Потому что режиссер – это все. Не будешь дружить с ним, все кончится очень плачевно. Да, актер, работая над ролью, привносит в нее что-то свое, но здесь все равно требуется сотрудничество с режиссером. Когда я учился в театральном университете, мы приносили мастерам свои работы, свое видение сцены, как тот или иной кусок может быть сыгран, и так далее. Если это было круто и в контексте спектакля, режиссер это оставлял. Но часто бывало так, что мы принесем какую-то ахинею, а режиссер, как человек, который видит все это со стороны, говорит нам: «Ребята, это не подходит». И мы спорили, но потом видели, что этот кусок, может быть, и хорош, но не для этого конкретного спектакля.

Олег Карпенко, актер, режиссер

Фото со съемок фильма Олега Карпенко «День города». Фото из личного архива Олега Карпенко.

Если я вижу и понимаю то, о чем говорит режиссер, то я делаю так, как он говорит, потому что мое видение – это мое видение как актера, я – всего лишь один из винтиков во всем этом механизме. А он – водитель этого механизма, поэтому я должен ему подчиняться. Но если я не понимаю, о чем идет речь, тогда ему придется объяснить мне, что он хочет сказать при помощи этого персонажа. Чтобы я не играл вслепую, а делал это осознанно. Я уважаю режиссеров, которые способны на диалог с актером, это здорово. Работать с ними – огромное наслаждение. Конечно, есть и другие, авторитарные, которые видят роль определенным образом и не позволяют построить ее никак по-иному. С ними сложнее. Особенно трудно, как я сказал, когда ты не понимаешь, чего они хотят от тебя. Тогда ты ищешь и всячески требуешь, чтобы тебе объяснили. Иначе ты будешь технически играть, без проживания.

В.: В мировой литературе есть два архетипических героя, символизирующих, если можно так выразиться, противопоставление Средневековья и Возрождения, – дон Румата Эсторский, наглухо закрытый в Средневековье, пытающийся быть «над схваткой» и стать судьей для тех, кто его окружает, определяя события, и Гамлет, следующий тому закону, который у него внутри, и несмотря на то, что мир расшатался, не чувствующий себя способным настолько владеть этим миром, чтобы его восстанавливать. Он – в центре этого мира, и мир – в нем. Кто из них вам ближе?

Александра Лосева, актриса, режиссер и сценарист театра «Буффон»

Фото с Чемпионата мира по Bellydance, Пирамида, 2015. Фото из личного архива Александры Лосевой.

Гамлет. Потому что Гамлет, он отовсюду. Он, в общем, даже и с Марса в какой-то степени. Это человек, который на самом деле сошел с ума. Он безумен настолько, насколько безумен каждый нормальный человек. Я искренне убеждена, что это не я сумасшедшая, это мир вокруг свихнулся. Я – это эталон нормы, на самом деле, и то, что правильно для меня, это правильно для меня, потому что у меня своя Вселенная, свои какие-то принципы и понятия. С ним происходит то же самое. Я его понимаю. И гнев его, и сомнения, и злость, и где-то – мудачество определенное, проявляемое в отношениях с другими. Есть много моментов, где он ведет себя, как капризный пацан, в нем и это тоже есть, есть всякое. Он живой человек, и абсолютно нормален, а поэтому – безумен, потому что одно без другого не существует.

Посмотрите, все остальные персонажи пытаются застыть в каких-то определенных формах или ролях, а это ненормально. На самом деле, попытка застыть – это попытка умереть. Зафиксироваться, кондово утвердиться, – это же попытка умереть как личность. Все герои сумасшедшие вокруг Гамлета, он – единственный нормальный персонаж.

Артур Зайцев, актер, поэт

Фото из личного архива Артура Зайцева

Я за того, кто внутри ситуации, кто живет здесь и сейчас. То, что происходит с тобой сейчас, то и важно. Я за Гамлета. Неважно, увенчается это успехом, или ты будешь проигравшим. Важно жить сейчас и делать то, чего ты хочешь и к чему стремится твоя душа.

Олег Карпенко, актер, режиссер

На фото – фрагмент телефильма «Поделись счастьем своим». Фото из личного архива Олега Карпенко.

Мне ближе тот, у кого свои идеи. Гамлет. Если ты слушаешь только то, что тебе говорят, – это зря прожитая жизнь. В моем мире, по крайней мере. Я должен выполнить здесь свою миссию. Есть люди-исполнители, так же, как в животном мире, например, трудяги-солдаты, – я ничего против исполнителей не имею, хотя я только что сказал, что это зря прожитая жизнь, но мне это неинтересно. Опять же, если человеку хорошо, он чувствует себя комфортно в роли исполнителя, ему легко работать по инструкции, пусть даже он внутри этих инструкций блестяще импровизирует, это, наверное, здорово, это не должно никак порицаться. Но я все-таки хочу реализовывать свои собственные, – может быть, сюрреалистические какие-то, иррациональные идеи, но мои.

В.: С какой стороны от вас находится зрительный зал?

Александра Лосева, актриса, режиссер и сценарист театра «Буффон»

Фото из личного архива Александры Лосевой

Зрительный зал внутри. Если ты сам себя не видишь, если ты сам себе не зритель, зритель тебя тоже видеть не будет. Я со своими актерами проводила такую штуку: мы учились брать зал без зала. Мы садились посреди сцены, прямо на пол, и я им говорила: «Представьте, что вы сидите в абсолютно белом пустом пространстве, – нет ни потолка, ни стен, ничего, все бело, все вокруг белое.» Детям проще было это сделать, чем взрослым, но и взрослым в конце концов удавалось – это такой, видимо, медитативный процесс. Я нигде этого не читала, мне просто в какой-то момент это пришло в голову, мы это сделали, и это помогло. Вот они представляли себя в этом месте, белый свет, они в этом свете белом сидят. По-турецки, в позе лотоса, кто как. А потом перед ними в пространстве появляется маленькая светящаяся сфера. Шарик – стеклянный, хрустальный. И я им говорила: «Последите за ним. Как он там летает, быстро, медленно, что он делает – это ваше пространство, я не знаю, что там происходит. Когда он остановится и будет к этому готов, и вы будете к этому готовы, цепким движением руки, как ловят теннисный мячик, поймайте его. Аккуратно к себе поднесите, а потом отпустите. Куда он полетел?» Они говорят: «В сердце.» Все, в этот момент они взяли зал. И так они делали перед каждым спектаклем.

Я провела много исследований на эту тему. Любить зрителя или не любить зрителя, быть со зрителем или быть над зрителем? Быть зрителем, взять его внутрь, еще до того, как ты вышел – это путь, который мне близок. Тогда да, тогда зритель будет с тобой. И зрителя не будет там, как и персонажа. Не будет там никого, кто бы тебя оценивал. Вот это очень важно. Потому что когда человек начинает думать о том, как его оценивают, он перестает играть. То, что происходит во время спектакля, рождается в особом пространстве. Это система, очень стройная и упорядоченная. Ты там и ты здесь – это где-то как-то сопрягается, наверное, с исполнением музыки. Когда я играю концерты, когда я выхожу одна на сцену, у меня в руках гитара, передо мной микрофон и люди сидят в зале… Я общаюсь с людьми, с каждым и ни с кем из них, я их люблю, и мне все равно, и я манипулирую ими, и, в то же время, я не могу манипулировать ими, потому что их очень много и они все разные, – то есть, это что-то, что переплетается. И если ты берешь их внутрь, тогда можно отдавать, потому что это циркуляция получается: ты отдаешь энергию, они отдают ее тебе, – на самом деле, все это коловращение, оно внутри тебя происходит. И с театром то же самое.

Артур Зайцев, актер, поэт

Фото из личного архива Артура Зайцева

Повсюду. Как и роли, которые ты играешь. Профессия актера относится к тем, которые невозможно отодвинуть в сторону, выйдя из театра или покинув сцену. Она везде. Ты идешь по улице, смотришь на людей и что-то берешь у них, рассматриваешь их, ищешь нужные типажи. Вот даже когда ссора у меня с близкими людьми, странные вещи происходят – я ссорюсь с человеком и иногда не столько вникаю в суть самого конфликта, сколько слежу за мимикой собеседника, за его реакциями. Думаю, – что если я скажу это, а если я сделаю это? Все равно что иголочками колоть: уколол в нерв – нога поднялась, попал в другое место, – возникла другая обратная связь. И очень интересно наблюдать за этим, за тем, как работает человеческая психика. Это тоже часть моей профессии.

Олег Карпенко, актер, режиссер

На фото – фрагмент из фильма «Октябрь 17-го. Почему большевики пришли к власти». Фото из личного архива Олега Карпенко.

Вы знаете, я, кроме как в студии и во время редких каких-то чтецких выступлений, на сцене не работал. Я снимался и снимаюсь в кино. Поэтому для меня зритель везде. Зал развернут вокруг меня на 360 градусов. Я с удовольствием поддерживаю инициативу почитать что-то со сцены, так, как это было в проекте НЛО, например, потому что я хотел именно поработать как сценический актер. И буду соглашаться делать это с удовольствием, потому что это очень интересное знание, очень интересный опыт и практика для меня. Я слежу за тем, чтобы у меня сохранялся театральный посыл, которому меня учили, но который я практически нигде не использовал – в кино это не нужно, требуемую интенсивность голоса заменяет работа микрофонов. А в отношении чтения – это тем более интересно, мне как раз хотелось поработать таким образом, без камеры, без декораций, за счет себя как инструмента, где есть только ты, твое тело и твой голос.

… любимых актерах

В.: Кто из известных актеров и актрис вам нравится?

Александра Лосева, актриса, режиссер и сценарист театра «Буффон»

Аросеву я обожаю. Раневскую. Фрейндлих я боготворю просто, это потрясающая женщина. Хотелось бы мне быть такой, как Терехова. Это моща, это глыба. А вот своей, совсем-совсем своей ощущаю Ахеджакову. Из западных – Мэрил Стрип мне очень нравится. Она тоже мощная женщина.

Если говорить о западных актерах, то Брюс Уиллис – душка. Он харизматик. Что престарелый Брюс Уиллис, что молоденький, что зрелый – это абсолютно не имеет значения, он распространяет волны своей харизматичности вокруг себя, доставляя наслаждение всем, кто его видит. Из наших для меня эталон – Баталов. Кто производит впечатление человека, который может сыграть все, – это Евгений Миронов.

Артур Зайцев, актер, поэт

Леонов. Мой любимый актер – Андрей Миронов. Вообще, на постсоветском пространстве много хороших актеров, всех перечислить сложно.

Олег Карпенко, актер, режиссер

Мне очень нравится Том Хэнкс. Его разноплановость, мне кажется, «неперевершена». Я слежу за ним с конца 80-х – начала 90-х. Его невозможно узнать по почерку. Его почерк – это разнообразие. У него нет заготовленных шаблонов, нет, как у Брюса Уиллиса, заготовленных поворотов, мимических приемов каких-то – мужественных губ, собранных в трубочку, которые он проносит от фильма к фильму. Из советской школы мне нравится Евстигнеев. Это дарование, у которого нет пределов вообще. Если говорить об актрисах, то это Гленн Клоуз, которая может сыграть и Круеллу де Вилль из «101 далматинца», абсолютно детской сказки, и глубоких интересных персонажей из психологического кино, и героиню из попсовой картины, такой, как «Самолет президента». То есть, у нее широкий диапазон, опять же. Мне нравятся актеры… есть такое выражение мое, я сам его придумал, – диапазонистые. Гленн Клоуз – диапазонистая актриса.

… Одессе и одесской идентичности

В.: Что для вас значит Одесса и важно ли вам быть одесским актером или актрисой?

Александра Лосева, актриса, режиссер и сценарист театра «Буффон»

На фото – фрагмент спектакля «Павловский вальс» (2003 г.). Фото из личного архива Александры Лосевой.

Я не знаю. (Смеется). Я одесский человек. Одесса – это единственное место, где можно адекватно творить, чувствовать, любить, рожать детей, выходить замуж, умирать. Я пробовала жить в других странах, и выяснилось, что я не могу нигде находиться, кроме как здесь. Вообще, для меня Одесса – это не локация, не место, это Вселенная, Одесса сама по себе – это глобальное явление, не похожее ни на что. Здесь можно дурачиться, что-то выдумывать, можно смеяться, когда очень больно, болеть, когда очень смешно. Здесь все можно. Здесь чувствуется морская пульсация жизни. Я думаю, этот город строили очень правильные люди и в очень правильное время. Поэтому в Одессе все происходит и развивается очень естественно и правильно.

Артур Зайцев, актер, поэт

Фото из личного архива Артура Зайцева

Я жил в Киеве, когда учился в университете, и имел возможность сравнить Одессу и Киев, и, конечно, мне лучше в моем родном любимом городе, но вот сейчас я, как никогда, понимаю, что в Киеве больше перспектив, и меня сейчас туда тянет. В Одессе огромное количество людей, которые могут заниматься искусством и делают все для того, чтобы здесь было интересно, но, на мой взгляд, нашему городу не хватает понимания того, что театр, как и любой другой вид художественной деятельности, – это бизнес, и что пока у нас, как в Америке, на Бродвее, например, или в других городах, на профессиональных студиях и в театрах, не возникнет индустрия, представители которой будут думать о том, как правильно «продать» тот или иной вид искусства, у нас будут сложности с тем, чтобы сделать Одессу культурным и творческим центром Украины, чего мне лично очень бы хотелось.

Олег Карпенко, актер, режиссер

На фото – фрагмент из телесериала – «Курортная полиция». Фото из личного архива Олега Карпенко.

Вы знаете, я вам честно скажу, – наверное, это имеет минимальное значение. Я подтверждаю, что Одесса – это по-прежнему колыбель талантов. Наверное, было бы неправильным относить такие слова к самому себе, хотя определенные данные у меня есть, но вот о своих коллегах, о тех людях, с которыми я рос, с которыми близок и за которыми наблюдаю, я имею полное право это сказать. Просто хотелось бы, чтобы на каком-то этапе, если мы уже говорим о таком понятии, как «артист из Одессы», такие люди не спешили уезжать из этого города, – не из патриотических соображений или не только из-за этого, а благодаря тому, что здесь были бы созданы все условия для работы и творчества. Вот чего хотелось бы. Тогда, может быть, я мог бы действительно сказать с гордостью: «Я – одесский артист!», потому что здесь есть школа, люди, потенциал. А пока мы продолжаем «кормить» другие города и страны своими талантами. Мы их рождаем, они достигают определенной планки, а затем Одесса становится для них тесной, и они уезжают. Это правда, которую нужно принять и что-то с этим делать. Вот мы сейчас что-то с этим делаем, с помощью таких проектов, как НЛО, снимая свои фильмы, двигая этот процесс понемногу. А дальше – посмотрим.